Когда ртуть в градуснике подползает к роковой отметке - тридцать семь и две, я понимаю, что заболел и заболел крепко.
Болею я обычно долго и со вкусом, от недели и дольше, болею с осложнениями и побочными эффектами. Если у меня такая опасная температура, то тело моё предпочитает постельный режим на диване перед телевизором. Телевизор немного отвлекает от дум о возможной смерти.
Если мимо проходит кто-то из домашних, я начинаю громко стонать. Меня спрашивают, что случилось, не подать ли чего – словом, проявляют заботу или видимость заботы, как минимум. Когда я здоров, меня не замечают. Во время продолжительной болезни, супруга разрешает мне не ходить на работу. Я вижу, как нелегко даётся ей это, понимаю, что не прав, но с болезнью не поспоришь. Тридцать семь и две – не шутки, и вот уже ароматный чай с вафельным тортом подаётся мне прямо на диван. Охая, я принимаю этот деликатесный дар и продолжаю болеть.
Сын, вздохнув, идёт скачивать мне самый длинный сериал, в надежде, что, увлёкшись сюжетной линией, я забуду на время о стонах. Но я редко забываю. Болеть выгодно. Можно есть лёжа и не мыть за собой тарелку, с восторгом наблюдая, как это делают другие.
Если температура приближается к отметке тридцать семь и пять,
стоны мои усиливаются, а жажда внимания и заботы возрастает троекратно. На лице супруги выступает холодный пот от бесконечных попыток сохранить мою жизнь. Мне подают самое тёплое в доме одеяло, в чай начинают класть свежий лимон и достают из тайника банку с липовым мёдом. Я ощущаю себя на вершине блаженства, хотя и стараюсь тщательно это скрыть.
Самая серьёзная и прекрасная болезнь, что случилась со мной за последние двадцать лет – фолликулярная ангина. Бог мой, ртуть градусника полезла в заоблачные выси. Я чуть не плакал от счастья. Стонал так, что вместе со мной стонали соседи сверху и снизу. Соседи справа и слева срочно переместились на свои дачи вместе с детьми и домашними животными, чем немного омрачили течение болезни. Без их мысленной поддержки болеть не так комфортно, но я справлялся.
Супруга и отпрыски ходили мимо меня с берушами в ушах – от бессонницы. Спать я не давал решительно никому. Антибиотики, что подносили мне горстями, я выплёвывал и прятал, чтобы не выздороветь слишком быстро. К вафельному торту в мой рацион добавили пирог со свежей малиной. Со мной чуть не случился кулинарный обморок. Пирог в последний раз я кушал до свадьбы, на юбилее у своей будущей тёщи. Тогда, после первого же кусочка, я согласился жениться на её дочери и не передумал потом, поскольку ожидал, что меня так будут кормить всю оставшуюся жизнь. Увы, после марша Мендельсона, во мне похоронили крамольную мысль о пироге с малиной.
Как мог я держал температуру дней десять. Супруга похудела на восемь килограммов. Я набрал пять на мучном рационе, плюс – уничтожил все запасы чая, как дома, так и в ближайшем магазине.
Иногда, мне чудилось, что смерть пришла за мной и терпеливо ждёт указаний свыше. Тогда я подзывал к себе супругу и детей. Детально рассказывал каждому, какое наследство ему перепадёт. Даже детальный рассказ не занимал более двадцати секунд и не радовал моих близких. Гараж-ракушка, мопед да спиннинг – вот и всё наследство. Когда я оглашал этот список, супруга грустила и не понимала, зачем полдня пекла малиновый пирог.
Так продолжалось две недели. Я выздоровел даже без антибиотиков. Стоило мне сойти с дивана, как жена ушла к подруге с двумя сумками шампанского – праздновать. На три дня. Меня выгнали на работу. Чай с лимоном и пирог с малиной пришлось отрабатывать, взяв сверхурочные.
Зимой, я собираюсь пить холодное пиво на улице и ходить без шапки. Вдруг мне снова повезёт, и я заболею ангиной? Хорошо бы это случилось именно зимой, чтобы соседи справа и слева не смогли скрыться на своих дачах.
ПОЭТИЧЕСКИЙ БОНУС:
Приятно в январе болеть
простудой лёгкой и банальной.
Пусть 37'-ещё не смерть,
но повод есть официальный-
Родным напомнить о себе,
о том, как мало вас любили,
как не ценили вас в семье,
покуда вы здоровы были.
Ворчать теперь разрешено,
вздыхать и охать на диване.
Конечно, жаль, что не вино,
а молоко у вас в стакане.
Но насморк, кашель, бледный вид
вам статус придают особый.
В квартире тишина царит,
вам чай несут со свежей сдобой.
В борьбе с телесной хворью день
проходит в неге вдохновенной.
На время вы не "старый пень",
а центр маленькой вселенной.
Вадим Б
