Rip
Member
Увидел тему «Армейский юмор», навеяло воспоминания…
Надо было проходить городскую медкомиссию по линии военкомата. В 8.00 указанного в повестке дня потенциальных призывников нашего района погрузили в военкоматовский ЛАЗ и повезли в ВЧ, на территории которой нас и должна была всесторонне осмотреть высокоуважаемая медкомиссия. Ехали долго и петляли так, что даже комиссар Рекс не запомнил бы дорогу, будь он с нами в одном автобусе и надумай дать деру из оной части. Итак, чуть позже девяти утра мы были «на объекте», наш военкоматовский майор построил нас у въездных ворот в ВЧ, где временно вверил всю нашу братию местному капитану для прохождения инструктажа. Как-никак нам предстояло провести некоторое время на территории воинской части…
Часть 1. Это было бы смешно, если б не было так грустно.
Эпизод 1.
Капитан запустил вверенное ему стадо на территорию части и построил с другой стороны ворот. Тут дорога, на которой нас построили, стала импровизированным плацом, мы – солдатами, а он – нашим командиром. Однако в этот момент, кто-то из коллег по части отвлек внимание капитана на несколько минут, очевидно, каким-то стратегическим вопросом… Выводы предстоящей медкомиссии имели самое прямое и очевидное следствие, так что обстановка была слегка нервозной. А такая нервозность обычно характеризуется повышенным оживлением. Поэтому над нашей толпой стоял нездоровый (с точки зрения армейской дициплины) гул. Он-то, видимо, и привлек внимание сладко задумавшегося над чем-то после разговора капитана, и накрепко приковал его к нашей толпе. В этот злосчастный момент кого-то на правом фланге нашего «подразделения» угораздило плюнуть себе под ноги. Более того, этот несчастный стоял так, что все происходило на глазах у капитана, и без того огорченного нашим недисциплинированным поведением. Сказать, что капитана порвало после плевка, было бы так же неверно, как утверждать, что он был зол или в ярости. Ибо этот поступок задел самые глубины его сознания, самые потаенные его уголки. Где-то рядом в этих глубинах неопределенно мерцал серебрянный шар с заключенным в нем смыслом жизни; хранилась информация о том, что можно было вынести со склада, и о месте, в котором хранилась припрятанная на черный день бутылка паленой водки. Начал капитан с того, что минуты три с красной рожей и вздувшимися от напряжения венами на шее объяснял парню, что тот не прав, через слово упоминая девушек легкого поведения и фаллические символы.
Надо отметить, что фаллический культ в этой части явно был в почете. Причем божество это воплощало в себе демонические черты, являясь неким симбиозом ацтекских Тецкалипока и Хуитцилопоцли. С последним даже прослеживается определенная лингвистическая близость. Одним словом, это было злое божество, к которому посылали неугодных или отступников, дабы оно совершило справедливое, по мнению пославшего, возмездие…
Итак, втолковав пристыженному призывнику, что тот таки неправ, выползшими из орбит глазами, он обвел всех нас и, продолжая ссылаться на девушек и местное фаллическое божество, убедительно показал, что все мы мало чем отличаемся от плюнувшего. Тот, как оказалось, посягнул на святое – чистоту плаца, а в этом месте такой проступок карался немедленным развоплощением с последующим наложением анафемы на всех близких отступника. Капитан решил не отступать от канонов (устава
) и перешел к семье несчастного. Сразу выяснилось, что у того все по мужской линии имеют нетрадиционную ориентацию, мать – женщина нетяжелого поведения, а сам отступник появился на свет в процессе серъезнейших генетических мутаций и исключетельно по недосмотру совестких генетиков и смелости советских же акушеров. Все высказывания, для верности, опять таки подкреплялись ссылками на местное божество.
На этом, собственно, смешное (или вызывающее улыбку) в этом эпизоде заканчивается… Я не против критики, и за дисциплину. Можно пожурить, можно покричать, поорать или выматерить в зависимости от темперамента, воспитания и образования… Но если бы вот так начали поносить моих родителей, я б его нах.. (в смысле к божеству) таки послал бы. Да и чести офицеру такое поведение не делает.
Эпизод 2.
Напоследок капитан указал нашему военкоматовскому майору на упущения в воспитательной работе с призывным поколением и отправил нас на медкомиссию («Ну что этими долбо@#ами делать!»). Хоть выехали мы по графику и, вроде бы, никуда не опаздывали, наш военкоматовский майор явно что-то упустил. Наш район оказался одним из последних. Дабы не лишать медкомиссию и впередистоящих призывников остатков кислорода, нам было преложено «погулять где-нибудь полчаса». Я решил не тратить время понапрасну и ознакомиться со всеми достопримечательностями этой воинской части. Поскольку время близилось к 10 часам, вставать пришлось рано, а в сонный желудок много не впихнешь), то знакомиться начал с местного буфета/столовой. Там продавались замечательные пирожки с повидлом на машинном масле (один из моих излюбленных недомашних деликатесов). Столовая была организована таким образом, что солдаты и офицеры/прапорщики находились в одном помещении, но для последних был организован отдельный, скрытый от глаза простого солдата фанерой, отсек. Передо мной взял несколько пирожков и бутеров прапорщик и с довольным видом двинулся к офицерскому отсеку. Пока он входил (прапорщики у нас породистые, в щелки не лазят), мне открылась следующая картина: за столиком, на котором стояла бутылка водки и 4 стакана, в трепетном ожидании сидели 3 военных, среди которых был и небезызвестный капитан. Радостными возгласами в стиле звуковой схемы «Ледниковый период» они встретили прапора. Дверь закрылась, у этих четверых жизнь, со всей очевидностью (-звучностью), стала налаживаться. Подумалось, что к 10 часам они будут уже ТОГО.
М-да, офицеры, офицеры. Правда, с плевками на плацу все показалось не таким уж безнадежным. Если заметят, то при таком раскладе для солдата главное ДО или ПОСЛЕ…
Вернувшись на наши позиции, заметил, что наш майор, заметно приободрившись, общался с 2 другими офицерами (видимо, из соседних районов). Похоже, он ничего не упустил, скорее предусмотрел…
Часть 2. Это было бы грустно, если б не было так смешно.
Эпизод 3.
Естественно, огромная толпа потенциальных призывников, стоявших в очереди перед нами, никоим образом не могла пройти медкомиссию за намеченные «нашим» майором полчаса. Так что нам было предложено рассредоточиться, не привлекая к себе внимания, еще на 30 мин. За это время я успел детально изучить расположение части. Выяснилось также, что часть на ремонте, поэтому солдат, за исключением тех, кто привлекался на ремонтные работы, в части не было. Это в какой-то мере оправдывало пьющий офицерский состав. Но моя экспедиция затянулась, и я торопился обратно, чтобы успеть к условленному времени. Все же один яркий эпизод не мог не привлечь моего внимания. Напротив казарм располагался комлекс умывальников на открытом воздухе, в котором все это время ковырялся сантехник. Проходя мимо умывальников на обратном пути я снова увидел капитана, который курировал проводящиеся там ремонтно-профилактические работы, в основном сетуя на то, что ремонт затягивается. В этот момент сантехнику, видимо, удалось раскрыть очередную чакру у старой заржавевшей сливной трубы под умывальниками. Более того, очевидно, именно в этом месте находилась причина дисфункции системы. Ибо, когда сантехник поспешил показать начальству, где собака зарыта, капитан изрек: «Ни х#% себе, и как такая большая х#@ня, могла пролезть сквозь такую маленькую дырку!!!»
Эпизод 4.
Медкомиссию я прошел, опередив своих земляков по району, так что снова нужно было ждать. Был нежаркий майский день, поэтому я решил напоследок еще раз пройтись по части. Она, в свою очередь, похоже, решила расставить все точки над i.
Через КПП с двумя чемоданами в руках уставшей походкой вошел какой-то майор. Ему навстречу шел прапорщик. Поравнявшись с ним, майор поставил чемоданы на асфальт, поздоровался и спросил не будет ли у прапора закурить. Тот ответил, что нет, и пошел дальше. Майор тяжело вздохнул, посмотрел на чемоданы, и… СМАЧНО ПЛЮНУВ на асфальт (метрах в пятнадцати от того места, где проштрафился призывник), взял чемоданы и пошел дальше...
Надо было проходить городскую медкомиссию по линии военкомата. В 8.00 указанного в повестке дня потенциальных призывников нашего района погрузили в военкоматовский ЛАЗ и повезли в ВЧ, на территории которой нас и должна была всесторонне осмотреть высокоуважаемая медкомиссия. Ехали долго и петляли так, что даже комиссар Рекс не запомнил бы дорогу, будь он с нами в одном автобусе и надумай дать деру из оной части. Итак, чуть позже девяти утра мы были «на объекте», наш военкоматовский майор построил нас у въездных ворот в ВЧ, где временно вверил всю нашу братию местному капитану для прохождения инструктажа. Как-никак нам предстояло провести некоторое время на территории воинской части…
Часть 1. Это было бы смешно, если б не было так грустно.
Эпизод 1.
Капитан запустил вверенное ему стадо на территорию части и построил с другой стороны ворот. Тут дорога, на которой нас построили, стала импровизированным плацом, мы – солдатами, а он – нашим командиром. Однако в этот момент, кто-то из коллег по части отвлек внимание капитана на несколько минут, очевидно, каким-то стратегическим вопросом… Выводы предстоящей медкомиссии имели самое прямое и очевидное следствие, так что обстановка была слегка нервозной. А такая нервозность обычно характеризуется повышенным оживлением. Поэтому над нашей толпой стоял нездоровый (с точки зрения армейской дициплины) гул. Он-то, видимо, и привлек внимание сладко задумавшегося над чем-то после разговора капитана, и накрепко приковал его к нашей толпе. В этот злосчастный момент кого-то на правом фланге нашего «подразделения» угораздило плюнуть себе под ноги. Более того, этот несчастный стоял так, что все происходило на глазах у капитана, и без того огорченного нашим недисциплинированным поведением. Сказать, что капитана порвало после плевка, было бы так же неверно, как утверждать, что он был зол или в ярости. Ибо этот поступок задел самые глубины его сознания, самые потаенные его уголки. Где-то рядом в этих глубинах неопределенно мерцал серебрянный шар с заключенным в нем смыслом жизни; хранилась информация о том, что можно было вынести со склада, и о месте, в котором хранилась припрятанная на черный день бутылка паленой водки. Начал капитан с того, что минуты три с красной рожей и вздувшимися от напряжения венами на шее объяснял парню, что тот не прав, через слово упоминая девушек легкого поведения и фаллические символы.
Надо отметить, что фаллический культ в этой части явно был в почете. Причем божество это воплощало в себе демонические черты, являясь неким симбиозом ацтекских Тецкалипока и Хуитцилопоцли. С последним даже прослеживается определенная лингвистическая близость. Одним словом, это было злое божество, к которому посылали неугодных или отступников, дабы оно совершило справедливое, по мнению пославшего, возмездие…
Итак, втолковав пристыженному призывнику, что тот таки неправ, выползшими из орбит глазами, он обвел всех нас и, продолжая ссылаться на девушек и местное фаллическое божество, убедительно показал, что все мы мало чем отличаемся от плюнувшего. Тот, как оказалось, посягнул на святое – чистоту плаца, а в этом месте такой проступок карался немедленным развоплощением с последующим наложением анафемы на всех близких отступника. Капитан решил не отступать от канонов (устава
) и перешел к семье несчастного. Сразу выяснилось, что у того все по мужской линии имеют нетрадиционную ориентацию, мать – женщина нетяжелого поведения, а сам отступник появился на свет в процессе серъезнейших генетических мутаций и исключетельно по недосмотру совестких генетиков и смелости советских же акушеров. Все высказывания, для верности, опять таки подкреплялись ссылками на местное божество.На этом, собственно, смешное (или вызывающее улыбку) в этом эпизоде заканчивается… Я не против критики, и за дисциплину. Можно пожурить, можно покричать, поорать или выматерить в зависимости от темперамента, воспитания и образования… Но если бы вот так начали поносить моих родителей, я б его нах.. (в смысле к божеству) таки послал бы. Да и чести офицеру такое поведение не делает.
Эпизод 2.
Напоследок капитан указал нашему военкоматовскому майору на упущения в воспитательной работе с призывным поколением и отправил нас на медкомиссию («Ну что этими долбо@#ами делать!»). Хоть выехали мы по графику и, вроде бы, никуда не опаздывали, наш военкоматовский майор явно что-то упустил. Наш район оказался одним из последних. Дабы не лишать медкомиссию и впередистоящих призывников остатков кислорода, нам было преложено «погулять где-нибудь полчаса». Я решил не тратить время понапрасну и ознакомиться со всеми достопримечательностями этой воинской части. Поскольку время близилось к 10 часам, вставать пришлось рано, а в сонный желудок много не впихнешь), то знакомиться начал с местного буфета/столовой. Там продавались замечательные пирожки с повидлом на машинном масле (один из моих излюбленных недомашних деликатесов). Столовая была организована таким образом, что солдаты и офицеры/прапорщики находились в одном помещении, но для последних был организован отдельный, скрытый от глаза простого солдата фанерой, отсек. Передо мной взял несколько пирожков и бутеров прапорщик и с довольным видом двинулся к офицерскому отсеку. Пока он входил (прапорщики у нас породистые, в щелки не лазят), мне открылась следующая картина: за столиком, на котором стояла бутылка водки и 4 стакана, в трепетном ожидании сидели 3 военных, среди которых был и небезызвестный капитан. Радостными возгласами в стиле звуковой схемы «Ледниковый период» они встретили прапора. Дверь закрылась, у этих четверых жизнь, со всей очевидностью (-звучностью), стала налаживаться. Подумалось, что к 10 часам они будут уже ТОГО.
М-да, офицеры, офицеры. Правда, с плевками на плацу все показалось не таким уж безнадежным. Если заметят, то при таком раскладе для солдата главное ДО или ПОСЛЕ…
Вернувшись на наши позиции, заметил, что наш майор, заметно приободрившись, общался с 2 другими офицерами (видимо, из соседних районов). Похоже, он ничего не упустил, скорее предусмотрел…
Часть 2. Это было бы грустно, если б не было так смешно.
Эпизод 3.
Естественно, огромная толпа потенциальных призывников, стоявших в очереди перед нами, никоим образом не могла пройти медкомиссию за намеченные «нашим» майором полчаса. Так что нам было предложено рассредоточиться, не привлекая к себе внимания, еще на 30 мин. За это время я успел детально изучить расположение части. Выяснилось также, что часть на ремонте, поэтому солдат, за исключением тех, кто привлекался на ремонтные работы, в части не было. Это в какой-то мере оправдывало пьющий офицерский состав. Но моя экспедиция затянулась, и я торопился обратно, чтобы успеть к условленному времени. Все же один яркий эпизод не мог не привлечь моего внимания. Напротив казарм располагался комлекс умывальников на открытом воздухе, в котором все это время ковырялся сантехник. Проходя мимо умывальников на обратном пути я снова увидел капитана, который курировал проводящиеся там ремонтно-профилактические работы, в основном сетуя на то, что ремонт затягивается. В этот момент сантехнику, видимо, удалось раскрыть очередную чакру у старой заржавевшей сливной трубы под умывальниками. Более того, очевидно, именно в этом месте находилась причина дисфункции системы. Ибо, когда сантехник поспешил показать начальству, где собака зарыта, капитан изрек: «Ни х#% себе, и как такая большая х#@ня, могла пролезть сквозь такую маленькую дырку!!!»
Эпизод 4.
Медкомиссию я прошел, опередив своих земляков по району, так что снова нужно было ждать. Был нежаркий майский день, поэтому я решил напоследок еще раз пройтись по части. Она, в свою очередь, похоже, решила расставить все точки над i.
Через КПП с двумя чемоданами в руках уставшей походкой вошел какой-то майор. Ему навстречу шел прапорщик. Поравнявшись с ним, майор поставил чемоданы на асфальт, поздоровался и спросил не будет ли у прапора закурить. Тот ответил, что нет, и пошел дальше. Майор тяжело вздохнул, посмотрел на чемоданы, и… СМАЧНО ПЛЮНУВ на асфальт (метрах в пятнадцати от того места, где проштрафился призывник), взял чемоданы и пошел дальше...
Последнее редактирование модератором:
